|
Высоко, под самым потолком, который казался недосягаемым,
было узкое зарешеченное окошко. Оно едва возвышалось над землей. Видны были травы. И еще было видно, что день померк. Наверно, уже и звезды появляются, только о них спели.
- Не в чести правда в Городе,- согласился Баргельд. Я вернула ему лютню, и они с Гельмиром заиграли и запели.
- Эй, вы, там!- послышался голос из-за дубовой двери, окованной железом. - Будете хулиганить - стражу позову.
- А ты кто такой?- подойдя к двери, спросил Баргельд.
- Тюремщик.
- А что, кормить пленников не полагается?- поинтересовалась я.
- А толку-то, все равно завтра на костер,- ехидно заметил охранник. - Ну да ладно. Сейчас принесу.
Через некоторое время в двери открылось окошечко, и в нем появился кувшин воды и куски черного хлеба.
- Ужин небогатый,- сказал охранник.- Да у меня самого не лучше.
Мы принялись за еду. Есть хотелось страшно, но что-то кусок в горло не шел.
- Эй, чего вы там замолчали?- окошечко снова открылось.- Пойте давайте.
Физиономия у охранника была самая что ни на есть добродушная, с детски наивными глазами. Как он попал-то сюда такой, на эту работу собачью?
Баргельд дожевал сухарь, запил водой и, пристально глядя на мордашку в окошке, стал петь дурацкую песню про Тома в башмаке и тролля с косточкой. На последнем куплете улыбавшийся от уха до уха охранник залился смехом, да вдруг исчез.
Раздался грохот.
- Эй, ты!- Гельмир подошел к окошку.- Живой?
Из-за двери послышалось сопение и возня. Наконец, физиономия в окошке появилась снова.
- Маленький я ростом-то, на табуретках стою.
- А чего ж такой маленький?
- Годами вырос, а в высоту нет. У нас в роду все такие были.
- Ой, хоббит!- до меня вдруг дошло, кого мне напомнило
- Типун те на язык!- огрызнулся он.- "Эльф" еще скажи или "гном".
- А что в этом зазорного?- улыбнулся эльф.
- Лучше карликом считаться, да человеком.
- А ты не стесняйся,- засмеялся Баргельд.- У нас хоть кем быть можно. И заходи, чего на табуретках маешься!
- Лучше уж я на свободе постою.
- Да свобода-то у тебя немногим лучше.
Мы пели снова, и по отдельности, и втроем. Флип перестал дрожать и слушал во все уши. Наконец, охранник снова грохнулся вместе с табуретками.
- Ох, вы, косточки мои непутевые!- ворчал он за дверью.- Нужны вы мне, приключений еще на мою голову!
Но дверь все-таки открыл и вошел в темницу.
- Никуда вы не денетесь, стража по всем коридорам. Посижу уж с вами, шею бы не сломать на табуретках на этих.
Хоббит был настоящий, вовсе никакой не лилипут. Только больно уж тощий. Чтоб с голоду не помереть, за хлеб и воду нанялся в подземелье. Жизнь собачья, да выбора нет. Тоже один.
- И не жалко тебе нас, горемычных?- осведомился Флип, глядя из-под ушей.
- Колдуны! Колдуны! Говорящие собаки!- хоббит взвился с места и полетел к дверям.
- Какие мы тебе колдуны!- обиделся Флип.- Что ж мне теперь, повеситься, коли я говорить умею?
Хоббит осторожно подошел, протянул к нему руку, но тут же отдернул.
- Звать-то тебя как?- не унимался пес.
- Подхолмникс. А по имени - Мил.
- А меня - Флип. Так не жалко нас?
- А вы не колдуны?
- Не больше, чем ты.
- И жалко, и вижу, что не колдуны. Да все одно - не сбежать вам. А сбежите - куда мне деваться? Вместо вас же и поджарят.
- Так с нами пойдем,- вмешался Баргельд.
- Поймают.
Гельмир запел по - эльфийски, и у каждого сладко заныло сердце от непонятных мелодичных звуков древнего языка. Все слушали молча, и каждый видел свое. Хоббит закрыл глаза и тоже
слушал, да вдруг завопил: "Не смейте напускать на меня чары, колдуны проклятые!" Гельмир не обращал внимания, а продолжал петь. Господин Подхолмникс закрыл лицо руками и плакал, как ребенок.
- Не могу так больше,- повторял он.- Лучше на дно морское, чем тюрьма эта проклятая.
Мы с Баргельдом сели рядом и взяли его за плечи.
* * * * * * *
Баргельд выглянул в коридор. Первый стражник стоял за поворотом.
- Что, брат эльф,- подмигнул менестрель.- Сотворим сон песню?
- Сотворим,- по-хулигански прищурился тот. Баргельд отцепил от своей лютни колокольчик. Они взяли инструменты и тихо вышли.
Музыка была едва слышной. Стражник на посту и не заметил, как она началась. Явь смешивалась со сном, он перестал противиться возникающим образам и безрассудно шагнул навстречу сновидениям. Мы незаметно прокрались мимо него до следующего поста.
* * * * * * *
Город спал сладким утренним сном. Небо на востоке заметно просветлело. У пристани покачивались ладьи. В хибарке смотрителя пристани было темно. Мил подошел к окну и затейливо
постучал. На стук вылезла заспанная физиономия в длинном колпаке.
- Фрерин, удав ленивый, вставай!
- Милли, олифант тебя забери! Ты хоть знаешь, который час?!
- Пора отправляться.
- Куда?
Мил махнул рукой в нашу сторону.
- Им надо за Море.
- Стало быть, мне тоже.- Фрерин закрыл окно и через не которое время вышел уже одетый.
Мы вошли в ладью.
- Я всегда знал, что ты чокнутый. За какое тебе еще Море, гном-недоросток?- ворчал Мил, стоя на берегу.
- За какое надо, за такое и море,- Фрерин отвязал ладью и прыгнул в нее.- Эльфы доплывают, и я доплыву.
- Эй, а я-то!!!- Милли разбежался и прыгнул, зацепившись руками за борт. Не по-хоббитски безрассудно. Его втянули в лодку, и все, кто мог, взялись за весла.
- Жалко, паруса нет в нашем Городе. Ну да ладно. Если нет, значит, и так доберемся.- Фрерин явно был счастлив.
- Слышь, что-то странный ты для гнома,- смеялся на корме Милли.
- Да и ты для хоббита... не лучше.
- Смотрите, Гален!- ахнул Флип.
От прибрежных зарослей отделилась тень и распласталась в небе. Наш Зеленый, как аэроплан, дал круг над лодкой.
- Жив, значит, наш дракончик!- радовался Баргельд. Фрерин и Милли не сводили с дракона восхищенных глаз.
- Эй, народ, а за нами-то погоня,- встревожился Гельмир.- Они тоже садятся в ладью. Там стражников человек двадцать. От пристани отделилась двадцативесельная галера. Мы были уже далеко, но она быстро приближалась.
- Труба дело,- простонал Фрерин.- Двадцать весел против четырех.
* * * * * * *
Спокойное прежде море ходило теперь ходуном. На носу лодки стоял Гельмир и читал нараспев какие-то длинные непонятные строки. Можно было различить только имя Ульмо и просьбы о помощи. Лодка раскачивалась все больше и больше. Наконец, Баргельду почудилось, что в толще громадной волны, едва не захлестывавшей лодочку, видна огромная фигура Повелителя Вод. Гельмир обратился к нему с вопросом, и Ульмо ответил. То ли слова это были, то ли шум Океана? Галера тем временем приближалась. Дюжие стражники в полном вооружении изо всех сил налегали на весла.
- Пой!- крикнул Гельмир, обернувшись к Баргельду.- Ульмо не может встать на чью-либо сторону. Он говорит, что мы должны открыть Проход.
Волны захлестывали ладью, миллионы соленых брызг повисали в воздухе. Галера была уже близко. На ее носу можно было разглядеть прицеливающихся лучников.
- Какой Проход? Что я должен петь?
- Не знаю. Пой свою песню. Ту самую.
- Я не знаю ее до конца.
- Неважно. Пой, Баргельд, пой!
Гален темной молнией носился над водой. Он видел, как быстро галера настигает лодочку. И метался из стороны в сторону, не зная, чем помочь беглецам.
Баргельд взял лютню и прислонился спиной к качающейся мачте. Он провел рукой по струнам и с ужасом понял, что не помнит слов.
Море яростно подкидывало волны кверху - одну выше другой. Оба судна подпрыгивали на волнах и ходили ходуном.
- Гельмир! Я не помню ни слова!- крикнул в отчаянии менестрель.
- Пой, Баргельд! Пой без слов.
- Я забыл аккорды... Я не помню, как она начинается!
Тем временем лучники заметили дракона. Некоторые стали целиться вверх, в надежде попасть в него. Ловко развернувшись в воздухе, Гален вихрем промчался по борту галеры, выдохнув столб пламени на весла. Борт опалило его огненным дыханием, и весла загорелись там, где они выходили из уключин. Со стонами и проклятиями половина гребцов оттолкнула от себя горящие весла, бросив их в море. Холодные волны тут же потушили их, но Море не собиралось возвращать свои трофеи. Оно слизало их своим мокрым языком и унесло прочь.
Галера немного отстала. Экипаж спешно переставлял половину весел с одного борта на другой.
- Пой, Баргельд! Вспомни, как она начиналась. Вспомни, как ты открыл книгу!
- Я помню, там был рассвет. Больше ничего...
Отчаяние навалилось на свои жертвы и сжало их сердца ледяными пальцами. Стоит ли дальше бороться? Не легче ли прыгнуть в воду? "Легче, - вторила монотонным голосом усталость.- Прыгнуть и все забыть."
Грохот моря перекрывал голоса. "Пой, Баргельд!"- из последних сил крикнул эльф. В предрассветных сумерках было видно, что галера снова приближается. Полетели первые стрелы. Со свистом вонзились они в мачту над головой менестреля. Баргельд стоял и смотрел, как они летят ему в лицо. Ему было уже все равно. Бережно, словно ребенка или нежный цветок, держал он свою лютню.
И встало Солнце...
* * * * * * *
Свет хлынул потоком, едва только краешек Солнца появился на Востоке. Сквозь времена и пространства, сквозь сердце, заставляя звучать все его сокровенные струны. Свет хлынул в лицо, как ветер. И Баргельд запел. Запело море в своей безумной пляске. Запели струны старенькой лютни, которую он прижимал к сердцу. Не знаю, каким волшебством, но безмолвная песня Солнца вдруг стала слышимой, ощутимой. Неземная музыка пространства наполнила мир. Откуда он а звучала? Из Сердца? Из Солнца? Но что здесь Сердце и что здесь Солнце? Будто сама Ариэн в солнечной ладье улыбалась им всем своими лучистыми глазами. Будто сам Ульмо отбивал им ритм на гулких барабанах Моря.
Не помня себя, Баргельд пел. Он уже не ощущал себя кем-то отдельным. Он был солнечным ветром. Он был Словом, произнесенным Светом. Все вдруг стало единым. Исчез страх, исчезла усталость. Даже качающаяся мачта за спиной. Даже погоня. Эти люди на галере - он вдруг почувствовал, что он и они - одно. Что он поет и для них. Не было больше луков. Не было больше стрел. Баргельд не заметил даже, как стрела пробила его лютню. Он продолжал петь, ничего не видя перед собой, кроме Света. Музыка продолжалась. Она жила в солнечном ветре голосом Ариэн, она жила в Море голосом Ульмо. Все, кто был в лодке, пели, как один, сплетая голоса своего сердца в
один мощный поток.
Баргельд не остановился, миновав слова, которые считал последними. Само собой всплыло видение, которое он испытал на поляне. "Ninniach." "Радуга". Песня лилась, не ведая конца. Она единственная была сейчас реальна.
- Смотрите!- воскликнул вдруг кто-то. На Западе, среди размытых дождевых туч, раскинулся Радужный Мост. "Лук сияющий",- вспомнил Баргельд. Он продолжал петь.
Радуга стояла среди Моря, как Ворота. А в арке Ворот, покачиваясь на волнах, отчего-то спокойных, стоял тот, кто их ждал.
Они почувствовали, как сильные ладони Ульмо, поддерживающие лодку, несут ее в радужный проем. Следом за лодкой в арку прошмыгнул Гален, пытаясь избавиться от стрел, торчавших из крыла. Радуга вдруг погасла. Над ними снова было темное звездное небо. Ни галеры, ни лучников не было. А на ялике, улыбаясь и глядя на них, как глядят на вернувшихся домой, стоял Гэлдор.
* * * * * * *
- Отец!- прошептал Гельмир, не веря своим глазам.
- Значит, это была правда - тот сон...- проговорил Баргельд, глядя на Гэлдора в изумлении.
Тот прыгнул к ним в лодку, привязав к ней свою. Он не знал, кого обнять первым. Обнял обоих.
- Значит, вы возвратились Домой. Нашли дорогу. Я знал, что вы сможете.
Остальные, кроме, пожалуй, Флипа, с недоумением глядели на эту встречу. В этот момент с душераздирающим стоном на корму ладьи опустился дракон. Из крыла у него торчали четыре стрелы. Корма ушла в воду почти целиком, но снова вы-
нырнула, а нос теперь поднимался над водой.
- Все на нос!- скомандовал Фрерин и кинулся первым. Лодка кое-как уравновесилась, но груз был явно велик для нее, поэтому всю поклажу переложили в ялик Гэлдора, скользивший по волнам следом.
Кругом было открытое море. Темное небо гляделось в него своими звездами. Высоко в небе сияла Луна - цветок Тэлпериона ярко светился сквозь прозрачный челн. Тилион, Хранитель Луны, смотрел вниз и смеялся. Или это только казалось Баргельду?
Баргельд помахал ему в ответ.
В тишине ночи было слышно, как тяжело дышит дракон.
- Помогите, что ли!- простонал он, шевеля крыльями. Оба эльфа разом шагнули к нему. Гельмир вынул стрелы, а его отец, зачерпнув забортной воды и пропев над нею какие-то слова, промыл Зеленому раны и остановил кровь, уговорив ее не литься словами на Древнем Наречии. Со вздохом облегчения Гален положил голову на край лодки и пробормотал: "Благодарю вас, милостивые государи."
- И мы тебя благодарим, поджигатель весел,- воскликнул менестрель, берясь за весло.- Если бы не ты, они бы нас быстро подстрелили. А где они, собственно?
- Да, где они?- обморочным голосом пропел хоббит, держась за мачту.
- Вы открыли Проход сюда. Дверь. Теперь мы по эту сторону двери, а они - по ту,- объяснил Гэлдор.- У Отца нашего обителей много. Не мог же Эру ограничиться созданием Мира простого, как деревяшка. Миров множество, но все они едины.
Или бывают едины. Только тем, кого позвала Дорога, открываются Двери.
- А они сюда не пробьются?- забеспокоился Флип.
- Только тот, кто знает Свет, может открыть свой Проход. Только те, у кого один Путь, могут вместе войти в него. И, более того, тот, кто мог совершить Переход однажды, сможет сделать это в любом месте. Тот, кто знает Способ, знает его сердцем. Вы пели вместе. Вы стремились к этому вместе. Теперь вам открыты дороги между мирами.
- А что это за мир? Куда мы плывем?- спросила Эленна (так теперь ее называли), растирая замерзшие руки.
- Этот мир еще не испорчен. В нем те, кого изгнали кулаки троллей и людская жестокость, могут жить с миром. Первозданный Свет здесь поет в каждом движении Природы. Это Средиземье, каким оно было там, до сокрытия Валинора. Несущий свет в сердце всегда держит путь сюда. Иные идут всю жизнь.
- И отсюда можно попасть в Валинор? Нам туда?- спросил хоббит, едва дыша.
- Нет, Милли,- засмеялся Гэлдор.- Мы возвращаемся в Средиземье. Но там мы не встретим ни Города, ни его жителей. И орков с троллями тоже не встретим.
- А драконов?- с надеждой спросил Гален.
- Солнечные драконы здесь есть,- успокоил его старший эльф.- Но нет злобных златолюбивых червей вроде Смога.
Гален взглянул на звезды и вздохнул.
- И в Мории не таится лихо Дарина?- это уже гном.
- Не таится. Пока. Этот мир хорошо охраняется. Силами Валаров и любовью тех, кто живет здесь. Каким он будет--это зависит он нас.
- Нам позволено будет жить здесь?
- Вы заслужили это право. Любое место здесь станет вашим домом.
- Всю-всю жизнь?- вставил хоббит.
- Всю-всю жизнь для тех, кто выберет этот путь.
- А есть и другие?- поинтересовался Гельмир.
- Вы можете уходить и возвращаться. Уходить в тот мир, откуда пришли. И во множество других миров. Туда, где есть идущие Дорогой. Их много - тех, кто один, тех, кто устал. Тех, кому некуда уйти. Не все знают Дорогу. Каждый из вас может остаться здесь - это ваше право. А может быть Проводником, показывая другим Путь.
Они плыли долго, сменяя друг друга на веслах. Баргельд вздыхал, глядя на свою лютню, пробитую стрелой.
- Не горюй, Баргельд,- утешал его старший эльф.- Мастера Звука сделают тебе другую лютню ...или починят эту,- добавил он спешно, заметив выражение лица менестреля.
- Хорошо бы, починили мою. Она - мой голос. Она - моя сестра.
- А моя сестра - звезда,- проговорил вдруг дракон, глядя на меркнущие перед рассветом звезды.- Если бы я только мог позвать ее... Я не помню имен...
Гельмир, равномерно работая веслом, что-то напевал и изредка поглядывал на небо.
- Звезда упала!- завопил вдруг Мил.- Загадывай желание!
Но звезда вела себя как-то странно. Она не торопилась падать, а плавно летела, описывая правильный полукруг. Дракон глядел на нее во все глаза. Звезда, яркая светлая точка, приближалась. Она становилась все больше. Флип смотрел на нее, едва дыша. Это она, Белоснежная, с крыльями. Пушистые челка и хвост. И лучистые черные глаза, которые всегда смеются. Она летела прямо к лодке.
- Ниммир!- крикнул дракон в предрассветной тишине.- Сестренка!
Вспышка света в пространстве. Белоснежные крылья дракона. Белая молния. Она кружила над лодкой и теперь уже выглядела как дракон. И Гален взлетел. Крылья забыли боль и холод стрел.
Лодка качнулась и едва не опрокинулась. А в небе уже кружились два дракона. Они взвились высоко - белая и зеленая точки - и стали едва различимы в темноте. А потом, крыло к крылу, полетели в сторону земли.
* * * * * * *
Вставало Солнце. Они плыли на Восток и уже видели берег, от которого отплыли. Тот, да не тот. Города, и правда, не было. Только устье реки и лес на берегу. И сияние зари на горизонте.
И, глядя на поднимающийся над Землей огненный шар, Гэлдор запел. Это была та самая песня. Баргельд глядел на него, улыбаясь, и пел тоже. Песня Солнца была все так же торжественна, но уже не грозная сила была в ней, а тихая благодарность
вернувшихся Домой.
И Ариэн смеялась в своей ладье, мчащейся по небесам...
Елена Ромашкина
|
|
