|
Птица
Некогда было так. Мимо гнезда, где я сидел с другими птенцами, пролетала Свободная Птица. Мы никогда не смотрели вверх, потому что мы были нелетающими птицами - то ли пингвинами, то ли страусами. Но Свободная Птица заметила нас, потому что она всегда смотрела по сторонам. И вот Свободная Птица подлетела и посмотрела на нас своими хитрыми карими глазами (а может быть, они были синими). Что мы делали в тот момент, я не помню. Я вообще плохо помню, что я делал тогда. Видимо, я чем-то отличался от остальных птенцов - может быть, я был более любопытным, а может быть, более красивым, а может быть, Свободная Птица увидела свет в моих глазах, который я иногда вижу теперь в глазах других людей. Какова бы ни была причина - выбор Свободной Птицы пал именно на меня.
И тогда она толкнула меня.
Я пытался сопротивляться, но она была сильнее. И вот я уже у Великого Края, пытаясь сохранять равновесие, махаю беспомощными слабыми крыльями, и все равно очень горд, что Свободная Птица толкает именно меня. А потом я вдруг подумал, что немногим достается возможность умереть не по своей глупости, а по вине Свободной Птицы, и, ослепленный этой странной мыслью, я позволил ей столкнуть себя…
Откуда-то издалека, с Самого Глубокого Дна, земля позвала меня, и я полетел к ней навстречу. Поток воздуха омыл меня, и я увидел себя в русле пересохшей реки и услышал грохот, и понял, что плотину прорвало, и что теперь уже ничего не будет как раньше. Я повернулся навстречу потоку и увидел летящую воду, и почувствовал удар, и ощутил холод всем своим телом. А потом, крутя и ударяя о камни, меня поволокло вперед, в Океан.
И мир вдруг изменился. И я стал видеть. И я увидел. Утес уже остался где-то далеко вверху, и стал похож на платформу, которую я когда-то проехал на электричке. Когда? Где? Когда-то далеко и где-то давно. В мой мир ворвались цвет и форма, он наполнился звуком и вкусом, мыслью и страстью. Меня крутило в потоке ветра, и перья вырывало из моего тела и уносило вверх, к покинутому навсегда гнезду. Мимо проносились лица и города, герои старинных легенд призраками входили в мои сны, звезды сверкали мне с неба и наконец-то видели меня. Солнце сменяло на небе луну, а луна сменяла солнце, и жители других чудесных миров разговаривали со мной как с равным.
Нимфы что-то шептали мне на ухо тонкими голосами, и русалки прыгали со своих качелей на землю, чтобы посмотреть на меня. Эльфы приглашали меня водить с ними хоровод вокруг пылающего костра и учили меня играть на флейте. Знакомый старый серый мир превратился в плоскую фотографию, сделанную с плохого фотоаппарата на плохую пленку, и в плохую погоду, и стал более далеким, чем некогда была мне сказка.
Пиры и танцы заканчивались, эльфы неслышными шагами отступали под сень деревьев, и начиналась долгая дорога. Иногда она была солнечная и радостная, иногда - дождливая и грустная, но она БЫЛА. Ничего я не ощущал так, как эту дорогу. Бывало, мне казалось, что дорога - это я. Вот я в горах, и вокруг меня - холодные камни и серое небо, а вот восход в осеннем поле среди стогов сена. Вот белый зимний лес, и с неба, неторопливо кружа, опускаются хлопья снега, а на снегу - следы. Где-то здесь горит (горел? загорится?) костер, а у костра меня ждут. Или это я сижу у огня? Готовлю чай и жду путника, который сейчас пробирается где-то в ночи, высматривая свет моего костра.
Просыпается утро, и пора покидать уже ставшую родной стоянку. Вместе с путником, которого я дождался (или не дождался), я продолжаю свой путь. Тихой туманной водной гладью и гудящими туннелями метро лежит он передо мной размотавшимся клубочком ниток. Только ступи - и уже не остановишься... Вновь понесет меня с ветром и облаками над лесами и железными дорогами...
А еще я ощущал где-то впереди, внизу Острые Камни. А они ощущали меня. Они ждали меня и хотели. Вряд ли они променяли бы меня на любого другого птенца - они уже привыкли к таким, как я. Я, кажется, даже видел светлую кровь какого-то моего предшественника, покрывающую их приторно-сладкой незастывающей пленкой. Каждый миг они становились ближе, а может, каждые два мига. Сколько прошло времени? И сколько осталось? Выпадая из гнезда, я не захватил с собой часов, а может, их смыло в реке или разбило о камни утеса. Время и пространство. Пространство и время - для меня теперь это было одно и то же. Если это вообще для меня было. Я падаю на камни или камни падают на меня? Иногда я падал вниз, а иногда в другие стороны. Через клочья тумана и осенние листья, мимо гранитных лестниц и мраморных дворцов, по узким комнатам и бескрайним просторам несло меня вперед, навстречу Острым Камням. Иногда, когда очередной миг не хотел по какой-то причине кончаться, и продолжал тянуться дальше, я успевал подумать и даже записать свои мысли. А потом затянувшийся миг лопался, как гитарная струна, и я уже не понимал, что такое мысль, а что - "не мысль", и бывают ли вообще мысли, а если бывают - тогда что это такое.
Интересно, знала ли свободная птица о том, что у Самого Глубокого Дна есть Очень Острые Камни? Наверное, знала. И это было очень жестоко с ее стороны - сбросить меня вниз. Наверное, я ей все-таки понравился...
Падение продолжалось. Я засыпал (умирал) и просыпался (рождался) в полете. А может быть, это был уже не я. Интересно, что осталось от меня прежнего? И осталось ли что-нибудь? Похоже, что все то, чем я был, разбило о камни, развеяло ветром и смыло водой. Или что-то осталось? Осталась старая память. Она была серая и сморщенная, и я не знаю, зачем она осталась. Наверное, она все-таки была мне нужна. Вот только те события, о которых я помнил, происходили не со мной. Даже Свободная Птица толкала с утеса не меня, а кого-то другого…
О Свободной Птице я вспоминал часто. Получается, что это она дала мне эту жизнь - получается, что это она была моей матерью. Она не была особенно красива, и, наверное, не была особенно умна, но, тем не менее, именно ее облик преследовал меня с того момента, как я с ней расстался. В отражении зеркала я видел ее глаза, а в шелесте листвы слышал ее голос. Прикосновение ветра было для меня прикосновением ее волос, а в плеске волн я слышал ее дыхание. Теперь мне были не страшны Острые Камни - я научусь летать. Это только сейчас каждое движение отдает болью, потом - это будет доставлять радость. Я научусь летать.
Антон Маркин (Маtриtса)
|
|
